Нелли купила билет, положила его в сумочку и отважно пошла через пустую середину танцплощадки. В магазине все оцепенели. Нам нельзя есть жирное, мы должны много гулять на свежем воздухе. В следующее воскресенье после отъезда тещи они опять таскали мебель и расставляли все по своим местам, а потом распили бутылку хорошего вина в честь того, что Валоя, слава богу, находится достаточно далеко от Доней. Его дом самый последний по левую сторону, дальше начинается старая дорога. Но, по правде, эти «старые карги» были вовсе ни при чем. Купить закладки мед в лигатне. В первый же субботний вечер, она, дрожа от нетерпения, натянула свое лучшее платье, черным карандашом нарисовала в углах глаз маленькие закорючки, тряпочкой навела блеск на лаковые туфли и отправилась на бал в старый парк бывшего имения. Голубовский, Голубовский… думал он. Купить закладки мед в лигатне. Раз отец начал строить, Людвиг должен закончить, только он никак не мог понять, зачем отцу понадобился такой непомерно большой дом - это строительство заставляло отца отказываться от многого, поглощало все средства, которые можно было бы употребить для более приятных целей, отнимало часы отдыха; оно продолжало отнимать все это и у следующего поколения, но однажды его надо было закончить. Девушки боялись закрывать магазин и в одиночку возвращаться домой. Хозяйство имело большой кредит и велось с размахом, так что вскоре надежды сменились уверенностью. Людвиг запрокинул голову Нелли, погладил ее шелковые волосы и запечатлел на ее губах поцелуй. Должно быть, она только что хлопотала на кухне, потому что теперь торопливо вытирала руки о цветастый ситцевый передник.
Плотно пообедав в столовой, он явился к главному бухгалтеру хозяйства - сорокалетней, видной, но совершенно седой женщине. Иные, взяв кружки, устроились тут же, на травке под забором. Однажды Сашко попросили, чтобы он оформил Шиена художником в цех. Сюда попадали имевшие не меньше двух судимостей с отбытием наказания в местах заключения. Три дня кряду пели, пили и ели, но ни съесть, ни выпить всего не смогли. Усевшись в машину, Алвис заметил, что подъехал Конрад, но задерживаться не хотелось. Мимо Алвиса прошла какая-то парочка. У автомобиля были колеса со спицами, два никелированных сигнальных рожка, а по бокам на трех языках значилось: «Городское дезинфекционное учреждение». Но живет он здесь давно. Автоинспекторы, козырнув, получали через окошко документы и приказывали включить поворотные огни.
Просто Людвиг не хотел больше быть один. Целыми днями томился Козинд в тепле роскошной машины у дверей министерства и, наконец, пришел к выводу, что и сам он почти такой же начальник. Юрис встряхнулся, чтобы прийти в себя, и не придумал ничего лучшего, как сказать! Девчонка красивая и лет ей не больше восемнадцати. Поиски убийцы приводят расследование к истокам преступления - событиям почти двадцатилетней давности и к человеку, чья послевоенная биография начиналась вполне безупречно. Она была робкая, податливая и нежная. Дверь распахнулась, и опять появился старик. Как противно… Симпатия к Людвигу таяла и готова была исчезнуть совсем. Он также мог показать Козинду, как разбить сад и обрабатывать его: эта славная семья делала первые шаги в сельском хозяйстве.
Песок и еловые корни. Но как бы то ни было, а Людвиг принадлежал ей; она испытывала угрызения совести и счастье одновременно. От маленьких ворот к парадному входу дома тянулась посыпанная красным тенниситом дорожка, по обе стороны которой стеной росли декоративные кусты с продолговатыми, серебристыми листьями. Сложил в чемодан инструмент. Еще у него была удочка и поплавки, неприязнь к толчее и тяга к природе. И не было среди них ни одного чужого, и никто здесь не был лишним, и никому не жалели ни пива, ни пирожков, и каждую девушку можно было обнять за талию. Она не была ни Джокондой, ни моделью для античного скульптора. Входите, на улице неудобно разговаривать. Девушки боялись закрывать магазин и в одиночку возвращаться домой. Подальше от берега темнели заросли тростника, высохшие головки терлись друг о друга. Из окон обеих комнат были видны крыши соседних домов. Алвис поставил перед Конрадом стакан чая, себе положил сахару и, медленно помешивая, принялся расхаживать по комнате. Весть о них молнией сверкнула над Валоей и своим огненным хвостом дочиста обмела все стены автобусной станции. Только изредка кто-нибудь забрасывал наживку с более ловко припрятанным крючком: Вниманию уважаемой публики! Может, стоило обождать, и появились бы женихи получше? Хозяин минуту подумал.
В открытое окно особняка смотрел круглолицый мужчина в очках, должно быть, ее отец. Блеском своим она слепила людей, и потом они долго моргали. Было бы лучше, если бы вы позволили спрашивать мне. Его дом самый последний по левую сторону, дальше начинается старая дорога. Что случилось с шофером такси? Вдруг Алвис затряс головой, словно желая избавиться от неприятной мысли. И никаких стилизованных на латышский манер букв, никаких подчеркиваний, которые могут навести на мысль, будто у предприятия есть что скрывать никаких букв «ампир» - от них разит показным. Мужчина был пожилой, стройный, в белой тенниске. Надпись на латышском языке страшно злила немцев. Сюда попадали имевшие не меньше двух судимостей с отбытием наказания в местах заключения. Я и задумался. Девчонки - счетоводы, зная, какая последует реакция, ухмылками и смешками вдохновляли седую даму и в ожидании змеиного шипения от любопытства вытягивали шеи. Эти перемены титулов не доставляли городишке особых забот.
У него было широкое, одутловатое лицо. Меньшие, кованые, были размером с дверь, другие, больше, вели к хозяйственным постройкам и гаражу, который находился под домом. Она, конечно, не рассчитывала, что все валойские парни потеряют из-за нее голову, но тем не менее была уверена, что кое-кто все же потеряет, и она сможет выбрать себе подходящую пару. Старая дорога ответвлялась от новой неподалеку от главного перекрестка и была, безусловно, короче. У хозяйки на языке вертелся вопрос: зачем это молодому неженатому человеку нужны деньги, но она решила приберечь его до более подходящего случая. Ему необходимо унизить Вилиса! Сцены за окном давали хоть какой-то повод поболтать. Глядя на эти вертикальные полосы света, Алвис опять вспомнил Конрада, который боролся против всяческих «новомодных выдумок». Любил он начинать свою речь примерно так: «Уважаемые зрители! Чтобы не представлять в единственном числе столицу и семью Римшей, Людвиг со своей стороны пригласил несколько парней с фабрики, которым было все равно, где веселиться в субботу и воскресенье, и которые поздравили его от имени фабкома, и еще своего доньского соседа Козинда с женой. Ему опротивела тишина в большом, недостроенном доме, где он жил один. Тогда человек приглядывал подходящее место, столбил участок - вбивал по углам колышки с фанерками и писал на них химическим карандашом: «Калнынь», «Тяутис» или «Страпцукан». Они словно наблюдали за действиями каких-то безликих фигур. Кое-кто из этих людей, сам того не ведая, получил новое имя: Соня, Хромой, Эта с рыжей лисицей, Иисус, Цветочный дядечка. Иные, взяв кружки, устроились тут же, на травке под забором. Покупатели свободно двигались между полками, брали, ощупывали и разглядывали все, что душе угодно. Обо всем переговорив, они, чтобы убить время, принимались глядеть в окна, которые были наклонно выдвинуты наружу и тянулись вдоль всей стены, Казалось, что это одно-единственное огромное стекло, потому что алюминиевые крепежные полосы не мешали смотреть.
Он даже не верил, что ему пригодится фотография Дуршиса, потому что Голубовский был не тот человек, которому можно верить. Никто и никогда не видел ее злой. Так и казалось, что вот-вот погаснет свет и под звуки фанфар на зеленый ковер газона выйдут одетые в блестящие трико акробаты, стройные гибкие канатные плясуньи, кувырком вылетят пестрые клоуны, а медведи, совершая круг почета, станут кланяться зрителям. Когда она поднимает голову преступник уже стоит к ней спиной. Это его город. На нем была шапка серебристого каракуля, зимнее пальто, с таким же воротником, в руке - элегантные, в тон туфлям кожаные перчатки, а на носу золотое пенсне. Поиски убийцы приводят расследование к истокам преступления - событиям почти двадцатилетней давности и к человеку, чья послевоенная биография начиналась вполне безупречно. Мимо Алвиса прошла какая-то парочка. Он проехал с километр, когда лес внезапно кончился и автомобиль выкатил на лужок у озера.
Дядя привез Нелли в Валою, чтобы устроить на интеллигентную работу на почте. Нелли, казалось, получила его на всю жизнь. Работы, предусмотренные договором, Людвиг закончил еще до Янова дня. Большие, как ворота, двери, были сняты с петель, чтобы в сарай могли въехать возы, и стояли снаружи, прислоненные к стене. Она послушно подставила губы. Где-то в соседнем доме стенные часы четко пробили полчаса. Показания Голубовского были очень интересны: он утверждал, что нападавшим был часовой мастер Дуршис или кто-то другой, невероятно похожий на него, но без бороды. Может быть, все было вовсе и не так страшно, но, завидя улыбающихся или смеющихся людей, Нелли воображала, что это смеются над ней, и глаза ее сразу же наполнялись слезами. Теперь он знал определенно, что поставит дом на берегу озера.
В своем кабинете старый полковник расправился с неоновыми лампами куда как быстро - он просто их не включал, Его громадный дубовый письменный стол - мебельные музеи мира не заинтересовались им только из-за неосведомленности - до сих пор освещался настольной лампой с абажуром салатового стекла, напоминавшим сплющенный берет. Сказал, чтоб раньше следующего месяца не ждали. Когда он воротился в сопровождении озабоченного доктора, Юрис сказал, что Алвису звонили из таксомоторного парка. Улф, специалист по рекламе, Рига, Елизаветинская улица», и это давало лишнюю копейку: работа специалиста, живущего в центре, оценивается соответствующе. Они жили напротив Верманского парка, на шестом этаже. Я вовсе не собираюсь заделаться дикаркой! Предстояло как-то убить время до пяти, прослоняться где-то весь завтрашний день, а послезавтра вечером он будет дома.
Сквозь тонкую белую блузку Людвиг видел кружева комбине, а под ними взволнованно вздымающуюся грудь. Мы, сынок, должны думать иначе, мы не администрация банка. Но живет он здесь давно. Как на пожаре, подумал Алвис. Однако в тюрьме его продержали недолго и даже позволили продолжать занятия в университете. Песок и еловые корни. Она ощущала внутри какую-то странную пустоту. Это облегчало поиски преступника, ибо при создании его портрета можно будет взять за основу фотокарточку часовщика. Это был громкий, широко освещавшийся в печати процесс, и выиграл его обвиняемый.
Из окон обеих комнат были видны крыши соседних домов. Они пошли на склад, уселись на какие-то тюки, зашитые в мешковину,- от тюков тотчас же поднялась мелкая, едкая джутовая пыль - и начали потихоньку болтать, как дети, которые забрались в уголок двора, подальше от родительских глаз. В столике с правой стороны было два ящика. Продавщицы моментально перестали подпирать стену, кассирша любезно улыбнулась. И она знала, что он захочет смотреть, потому что грудь ее безупречна, однако она еще не была уверена, сможет ли выдержать этот взгляд без смущения. Он даже не сказал, что напишет ей. К счастью, у газона уже толпились люди, так что монеты нашлись. Очень выгодные условия оплаты. Работы по договору он выполнил, и теперь его к Валое привязывали только деньги, которые еще надо было получить.
| закладки скорость в заинске | как купить закладки круглые в кемерово | Купить закладки мед в лигатне |
|---|---|---|
| 28-1-2003 | 2852 | 7252 |
| 12-9-2014 | 5014 | 7272 |
| 15-5-2015 | 2827 | 1496 |
| 14-2-2019 | 5101 | 9911 |
| 25-6-2005 | 9004 | 7013 |
| 27-11-2018 | 9618 | 8297 |
Мать Нелли, узнав о замужестве дочери, испугалась - что если девчонка поспешила? По мне, так пропади они все пропадом! При чтении последующего текста в подсознании возникнут мысли о красоте и уверенность, что здесь каждый получит за свои деньги то, что заказал. Лег далеко заполночь и на следующее утро проснулся поздно. Комар носа не подточит! Шофер прибавил газу, и Алвис попросил, чтобы он выключил сигнальный свет - незачем напрасно привлекать внимание прохожих и водителей к желто-синей милицейской «Волге». Минут пятнадцать, не больше. Открыла жена Вилиса. Алвис схватил телефонную книгу и принялся быстро листать ее. Его приняли бы инженером, хотя в действительности он не был инженером уже тогда, когда руководил большим предприятием. Закваска другая! Метрах в двухстах впереди работники автоинспекции проверяли машины. Эту лампу сослуживцы подарили Конраду к тридцатилетию со дня рождения - с точки зрения Алвиса - во времена допотопные. Сейчас какая-то женщина стелила там постель, казалось, что она делает это в витрине.
Почва здесь была сухая и твердая, травка короткая, казалось, она выросла только для того, чтобы на ней кувыркались. Даже гранитные памятники в один прекрасный день начинают разрушаться… - Чаще их или взрывают или сносят. Большие, как ворота, двери, были сняты с петель, чтобы в сарай могли въехать возы, и стояли снаружи, прислоненные к стене. Город никогда его особенно не баловал, но Конрад и не ждал этого. Она не была ни Джокондой, ни моделью для античного скульптора. На какой-то миг Виктор застыл на месте, потом рухнул на пол. А, может быть, еще раньше. А как насчет железной дороги и автобусов?
Продавщицы видели, как подъехало такси с инкассаторами. Дома, что ли, нечего делать? Report content on this page. Нелли заметила, что грудь у нее голая, и покраснела, но надевать ничего не стала - ее охватило нечто вроде гордости от того, что теперь и у нее есть мужчина, и он имеет право смотреть на ее обнаженную грудь. Козинд возил большого начальника, поэтому ежедневно отправлялся на службу в белой рубашке. Они скорее походили на открывающуюся секцию забора, чем на ворота. И все же учреждения не заняли всего дома, и где-то на самом верху еще глухо шумели большие, неудобные и темные квартиры. Отец Конрада собирал, писал и предлагал газетам и журналам рекламу. У него было широкое, одутловатое лицо. Какой должен быть характер у ее идеала, Нелли было не совсем ясно: у него должно было быть так много разных прекрасных качеств, что они просто не уместились бы в одном человеке. Купить закладки мед в лигатне Напротив теткиного дома белело здание молокозавода, и Нелли казалось, что даже оно построено с одной единственной целью - унизить ее. Чего только они вообще ни наслушались на прощанье! Вообще-то альбом этот был нелегальным и ветхозаветным, однако в отличие от громоздких новомодных проекционных аппаратов, с помощью которых в специальных залах создают фотороботы, его можно носить в портфеле. Наконец, он положил ее на стол и начал пить горячий чай мелкими глотками. Какие-то «неизвестные лица» присылали Конраду букеты роз с записками: «Считаем это твоей дипломной работой! Юрису этот поход казался визитом вежливости, чем-то таким, что не имеет особого смысла, но что надо соблюсти. Сосняк стал реже, в просветах между деревьями замелькали белобокие дачи, потом они вовсе вытеснили сосны, и возле них зеленели теперь яблони, вишни и ягодные кусты, но земля здесь была скудная и сады выглядели поникшими. Он снова был таким, как восемь или десять лет назад, когда на него еще не свалился дом. Суеверно плевали трижды через левое плечо, ломали о колено алюминиевые столовые ложки, бросали их через забор, чтоб больше не возвращаться, и вздрагивали всем телом, если кусок ложки, стукнувшись о колючую проволоку, опоясывающую деревянный забор, падал по эту сторону. Дуршис жил в Старой Риге, неподалеку от Русского драматического театра, в невзрачном доме, бароккальный портал которого был увешан черт знает каким количеством вывесок черт знает каких учреждений.
Людвиг был именно в том возрасте, когда женятся, потому многие девушки и разведенки, которым опять нетерпелось замуж, поспешили выставить свои кандидатуры. Только изредка кто-нибудь забрасывал наживку с более ловко припрятанным крючком: Вниманию уважаемой публики! И ездил на таком же «Рено», только большем, И жену такую же взял себе, только еще красивее. На это ушло почти десять минут. Мужчина вроде хотел успокоить женщину, но добился противоположного результата - она всхлипывала все громче и надрывней. У Римши, Людвигова отца, был старый «Москвич», который в годы своей юности бегал в два раза медленнее, чем теперешние «Жигули». Юрис все не шел, и они, наконец, решили отправляться по домам. Он опять закутал Нелли в свой пиджак. Блеском своим она слепила людей, и потом они долго моргали. Алвис поздоровался и, ни о чем не спрашивая прошел мимо кассирши, отворил дверь служебного входа, протиснулся между грудами тонких картонных ящиков, сложенных вдоль стен длинного темного коридора, и чуть не ткнулся в табличку, на которой курсивом было выгравировано «Директор магазина». Надо своими глазами посмотреть.
Рекомендуем к прочтению